Дж.Фрэзер в "Золотой ветви"
разделил все магические обряды на две большие группы: "контагиозную"
магию и "гомеопатическую" магию [3, 19]. Определения этих двух
типов магии почти слово в слово соответствуют определениям двух основных
видов тропов: метонимии и метафоры.
"Контагиозная" магия соответствует метонимии, поскольку и в
том и в другом случае один объект (объект воздействия в магии или именуемый
объект в языке) замещается другим, "смежным" объектом. "Гомеопатическая"
магия соответствует метафоре, так как в их основе лежит принцип подобия.
И хотя классификации магических обрядов, предлагаемые другими исследователями,
содержат больше видовых групп (С.А.Токарев [1, 404-506] подробно анализирует
эти многочисленные классификации и, в конце концов, составляет обобщенную
классификацию, включающую, по его мнению, все упоминавшиеся до него виды
магии), это тем не менее не противоречит выделению двух основополагающих
принципов, составляющих сущность любого магического обряда, "двух
способов злоупотребления связью идей" [3, 20] - принципа смежности
и принципа подобия.
Вышеупомянутая аналогия между магией и фигурами речи, наводит на мысль,
что в основе изобретения магических обрядов и выразительных средств нашего
языка лежат одни и те же законы. Два основных механизма магического мышления
- два основных средства поэтического мышления.
Активность этих двух "параллельных" видов мышления (а скорее
- одного общего) проявляет себя в попытках дать названия предметам и явлениям
окружающего мира и в попытках воздействовать на эти предметы и явления.
Именование и воздействие - составные части первичного освоения мира (как
внутреннего, так и внешнего).
Расчленение мира на отдельные объекты и явления и называние их - один
из этапов постижения мира. В названиях сохраняется представление о связях
(ассоциациях) между объектами и их частями (синекдоха), между расположенными
рядом объектами (метонимия), разнородными, но схожими явлениями (метафора)
и т.д. Это представление не теоретическое, не "фантазийное".
Эти связи ощущались реально и доказательством тому служит практическое
их применение в магических обрядах.
Идея связанности мира объединяет и тропы, и магию. Она лежит в основе
этих явлений, которые суть две стороны овладения миром: называние и управление.
Что же лежит в основе самой идеи о взаимосвязанности (целостности) мира?
Что побуждает человека видеть эти связи, находить их или иногда неосознанно
придумывать, обращать внимание прежде всего на то, что связывает? Словно
бы затуманенное стекло, вычленяющее главным образом сходство и взаимосвязи,
находится между сознанием человека и миром (как внешним, так и внутренним).
Пытаясь объяснить этот феномен, можно предположить, что магическое (поэтическое)
мышление является естественной реакцией (своего рода компенсацией) на
кризис мифологического сознания, которое собственно лучше называть не
сознанием, а быть может "досознанием", поскольку человек не
осознавал себя как отдельную от мира или рода личность.
Развитие рефлексии и само-осознания положило начало расколу между человеком
и природой и одновременно положило начало противоположной тенденции -
попыткам восстановить эту связь, изначальное единство, "первичные
узы", гарантирующие человеку "внутриутробную" защищенность
[2, 31]. Магическое мышление приходит на помощь человеку, стремящемуся
включить себя и другие объекты окружающего мира в единый комплекс или
даже живой организм.
Магическое мышление - это не теория или концепция о строении мира, которую
нужно опровергать или доказывать. Это глубинная древняя основа сознания
человека. Это одежда, которую человек взял с собой, чтобы не чувствовать
себя совершенно обнаженным и незащищенным, одежда, которая срослась с
ним настолько, что попытка снять ее напоминала бы препарирование, или,
попросту говоря, сдирание кожи.
Отделение от природы связано с называнием - определением и самоопределением.
В присвоении имени (объектам окружающего мира или себе) присутствуют одновременно
обе тенденции: отделение от природы и установление связи с ней. Благодаря
магическому (поэтическому) мышлению отделившийся от природы человек по-прежнему
остается внутри некой структуры, он не отделен, он не чувствует свое одиночество.
Покров магического (поэтического) мышления, с одной стороны, защищает
человека, становясь посредником между ним и природой, а с другой - формирует
его, то есть придает ему определенную форму, звучащую в имени. Лишение
человека имени, или определения (то есть его пределов), приводит к тому,
что его субъективное сознание "растекается", разлагается на
несвязанные друг с другом элементы.
Современный человек помимо магического мышления имеет много других способов
защитить себя от подобного рода экзистенциальной тревоги и одиночества.
В частности эту роль призваны выполнять различные социальные институты.
Однако магическое мышление остается "вечным охранником", "аварийной
службой" на случай, когда откажут остальные средства адаптации.
Суть экзистенциальной интерпретации магического (поэтического) мышления
состоит в том, что оно выполняет защитную, адаптирующую функцию, как в
масштабах всего человечества, когда-то начавшего осознавать себя отдельно
от природы, так и на уровне одного человека, оказавшегося в результате
своего рождения один на один с окружающим миром.
1. Токарев С.А. Ранние формы
религии. М.: Политиздат, 1990. 622 с.
2. Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1989. 272 с.
3. Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь: Исследования магии и религии. М.: Политиздат,
1983. 703 с.
