"Возможна ли
политика правды после Ленина?"

Накануне нового, 2001-го года газета "Франкфуртер альгемайне" сообщила, что в России решили не клонировать Ленина. Невзирая на отличное состояние ДНК в мумифицированном теле, главный консерватор трупа № 1, биолог Илья Збарский, заметил, что "не видит смысла в том, чтобы клонировать столь жестокого человека". Велико же было моё удивление, когда я вскоре получил приглашение на международную конференцию с многообещающим названием: "Политика правды - возрождение Ленина?" Немецкое название - GIBT ES EINE POLITIK DER WAHRHEIT NACH LENIN? - невольно ассоциировалось с известной фразой Теодора Адорно „Возможно ли писать стихи после Освенцима„ (Адорно считал, что нельзя). По-английски тема форума звучала немного иначе: TOWARDS A POLITICS OF TRUTH. THE RETRIEVAL OF LENIN.

Мероприятие намечалось в начале февраля в рурском городе Эссене, где, между прочим, на улице Надежды находится штаб-квартира Германской Компартии, которая, правда, прямого отношения к конференции не имела, её вдохновителем был Славой Жижек - известный философ и социолог из Словении (на фотоколлаже слева). Жижек и его коллеги, участники долгосрочного проекта "Антиномии постсовременного разума" в Институте культурных исследований Эссена. Ленинизм - обширный и глубокий феномен, ускользающий от однозначной классификации в неолиберальном контексте. По мнению организаторов, форум с провокационным названием "Возможна ли политика правды после Ленина?" может помочь преодолеть цинизм и отстранённость интеллектуальной ситуации, выйти из-под гипноза масс-медиа. В день открытия конференции её участники дружно кивали Жижеку, который постулировал, что все собравшиеся разделяют демократические ценности. Однако критическая статья в еженедельнике "Цайт", призывавшая "вернуть этику в актуальную политическую философию", была встречена участниками конференции в штыки, форум решил, что такие требования "нещадно и без зазрения совести эксплуатируют ужасы Гулага, (или Холокоста) с тем, чтобы запретить любое проявление интеллектуального радикализма". Тогда как размышления об альтернативах бессодержательной интеллектуальной ситуации, которая воцарилась 10 лет назад вслед за триумфом нео-либерального капитализма в Восточной Европе, требуют нестандартного подхода, и Ленин для этого как раз годится. Так чему же можно ещё научиться у Ленина в 2001-м году?
"Учиться, учиться и учиться", - заклинал Ильич комсомольцев на съезде в 1920-м году. Чему учиться? "Коммунизму! Опираясь на фундамент знаний, завоёванных при капитализме". Далее вождь мирового пролетариата предрекал, что придётся испытать "всякий труд, грязный и трудный", но благодаря этому лет через 20 коммунизм наступит. Первая часть пророчества сбылась, вторая нет. К власти пришёл Сталин и то общество, и та мораль, которые сложились через 20 лет после этого выступления в одной отдельно взятой стране, меньше всего напоминали светлое будущее человечества. Ни молодёжи 20-х, ни их отцам и дедам не довелось пожить в богатой, коммунистической России, а многим миллионам вообще не удалось пожить. Так кем был Ильич на самом деле? Освободителем, сочетавшим теорию марксизма и практику русской революционной традиции? Антихристом, проложившим путь к Гулагу? Чего он хотел? Единого мнения по этому поводу нет даже в бывшей стране Советов. Потомки первых комсомольцев либо окончательно сбились на "старый буржуазный путь", поверив в тезис Сергея Курёхина о том, что "Ленин был грибом" инопланетного происхождения, либо пытаются совместить большевизм с идеями "исторической традиционной России" и "новой правой". 130-летний юбилей Ильича в прошлом году был отмечен с умеренным преклонением. Правда, неожиданно тепло отозвался об Ильиче известный антикоммунист Гейдар Джемаль, опубликовав статью "Неоленинизм в 20-м веке". Другой ас геополитики, Александр Дугин, который, по собственным словам, раньше водил сына плевать на памятник вождя, вдруг узрел в Ленине евразийца и трагичного "Красного аватару гнева". Тем не менее, родина Ильича не была представлена на эссенской конференции ни одним участником, как, впрочем, и родина Маркса и Энгельса.
"Дом техники", в котором состоялась конференция, был построен в 1922-м году. В те времена в Рурской области классические капиталисты эксплуатировали классических заводских рабочих и шахтёров по Бальзаку и Марксу. Об этом сегодня можно узнать в музее истории города. Там, где были шахты, сегодня разбивают парки, металлурги и горняки становятся клиентами биржи труда, либо переквалифицируются в работников сферы услуг, рурская молодёжь изучает языки программирования, пытаясь вписаться в глобальную "новую экономику". Так, неужели, последние практикующие немецкие ленинисты - это ревнивые мужья, излюбленная присказка которых „Vertrauen ist gut. Kontrolle ist besser?„, то есть "Доверяй, но проверяй"? Неужели никого не заботит, что будущие меньшевики и соглашатели могут пожать плоды будущей революции, если таковая, конечно, предвидится?
Уже в первый день "Возвращение Ленина?" ("The retrieval of Lenin?") во вступительном докладе Славоя Жижека стояло под знаком вопроса. Автор сразу признался, что у широкой аудитории за пределами форума такая постановка вопроса может вызвать разве что саркастический смех. С Марксом, наоборот "всё было бы в порядке", его помнят и ценят даже на Уолл-Стрит, как настоящего "поэта товарного производства".
Маркс, по Жижеку, по-прежнему интересен и "как культуролог, изобразивший отчуждение и овеществление нашей повседневной жизни". Марксизм сегодня моден в академических кругах, но ленинизм это - другое. Говоря о ленинизме, мы подразумеваем попытку ухватить уникальный момент, в котором мысль сама по себе переходит в коллективную организацию, но ещё не застыла в догме, не окаменела в партии сталинского типа. Говорит Младен Долар, профессор философии Люблянского университета, один из соорганизаторов конференции.
- Название конференции - это утверждение, которое содержит два довольно взрывоопасных пункта: "политика истины" и "реабилитация Ленина". Очевидно, что, выбрав такое название, мы совершили определённый жест. Одно упоминание имени "Ленина" поляризует мнения. Значение "Ленина" в этом случае выходит за пределы борьбы за дело социализма, за пределы симпатий к марксизму или работы в политических группах и партиях левой ориентации. Но это не подразумевает, что Ленин может служить моделью, как думают некоторые участники конференции. По-моему, Ленин не актуален в качестве примера, которому сегодня можно было бы следовать. Но что значит, в современных условиях глобального капитализма поступать "по-ленински"? Этот вопрос - жест преодоления апатии, он инициирует перелом во всём левом дискурсе.
Ведь, если Ленин в последнее время вообще упоминался в академическом дискурсе, то это происходило главным образом в исторических науках, с тем, чтобы на основании каких-то новых документов ещё раз посмотреть, что же произошло после 1917-го года? Являлся ли ленинизм первым шагом по направлению к сталинской диктатуре, к Гулагу, деформированному социализму.
То есть цель в том, чтобы освободиться от первой и доминирующей ассоциации, связанной с Гулагом, с диктатурой и взглянуть на "ленинский жест", минуя линзу истории?
- Да, главное то, что Ленин сделал решительный шаг, опознал возможность и воспользовался ею в решающий политический момент, своевременно показал альтернативу, которая открыла новое пространство. Это был жест во имя свободы, в условиях того времени. То, что этой возможностью в силу различных причин не воспользовались в полной мере, это уже скорее вводная глава в историю сталинизма. Но, я не считаю, что сталинизм непременно следует из ленинского жеста ("Lenins gesture"). И это стало главным пунктом дебатов.
"Третий путь", как иногда обозначают "левую" в ситуации постмодерна, преследует цель преодолеть старые идеологические оппозиции. С другой стороны, "третий путь" это то, что проповедует западная социал-демократия, и возникает вопрос о том, что же такое "второй путь". Как выяснили участники дебатов, это - признание отсутствия альтернативы глобальному капитализму, то есть фактически признание отсутствия второго пути. Третий путь это социал-демократия в условиях глобального капитализма, но социал-демократия, лишённая подрывного характера. Мир, по мнению Славоя Жижека, постоянно изменяется и нам постоянно преподносится что-то, что мы должны принять. В этой ситуации существует необходимость интерпретировать мир разными способами, а не рассматривать ситуацию лишь в тех рамках, которые задаёт глобально действующий капитал. Но воспринимать это, как сигнал к действию, тоже не верно.
- Если Вы ожидаете по окончанию этого семинара конкретной программы, некоей конкретной рекомендации к действию - это Ваша проблема, не моя. Это препятствие первого уровня, заблуждение фундаментального толка, и вот тут то мы и должны начинать. Поэтому мой ответ на вопросы "Что делать?" и "С чего начать?" - именно в этом и кроется соблазн, которому мы должны противостоять: это нетерпение сделать что-то сразу, предпринять немедленно, что уже по определению означает неправильный подход к делу. Если Вы ожидали чего-то другого, Вы заблуждались.
Ленин сегодня - это некто, который оказался в ситуации, в которой после 1914 года, когда все нормы и ориентиры были утеряны, и он попытался изменить ситуацию, и сделать нечто, что оказалось тупиком, утопической, безумной идеей. Но, тем не менее, он попытался изменить координаты революцией.
Пояснил в заключительном слове вдохновитель "импорта революции в Эссен" - Славой Жижек.
16 профессоров выступали три дня кряду, доклады перебивались вопросами и прениями, на английском, реже на французском.
Среди докладчиков был ряд последователей ленинизма различных толков: французские философы и публицисты - Ален Бадью, Даниель Бенсаид, известный критик пост-модерна, Фредрик Джеймисон, автор публикации "Постмодернизм и общество потребления" в философско-литературном журнале "Логос" и ряд других известных личностей из Англии, Австрии, Италии, Канады, США и Франции. Получасовые доклады посвящались главным образом историческим и философским аспектам ленинизма. Исключением стали прозвучавшие на последней сессии - "Что необходимо сделать сегодня?" итоговое заявление самого Жижека и доклад левого экономического обозревателя из США Дуга Хенвуда на тему "Имеет ли какое-то значение быть ленинцем в 2001-м году". Профессор Монреальского университета Ларс Лих, автор доклада "Ленин и великое пробуждение" заметил, что "назвать себя ленинистом, хотя бы даже фигурально выражаясь, возможно лишь в двух случаях. Во-первых, если действительно веришь в то, что какая-то группа, выражаясь словами Зиновьева, представляет собой мессианский класс, и, во-вторых, если обладаешь уверенностью в том, что проповедь идей разбудит эту группу к её призванию. "Если мы не признаём эти две идеи, то всё остальное для ленинизма уже не существенно". Учитывая, что те слои общества, которые сегодня с натяжкой можно было бы назвать пролетариатом, являются наиболее реакционными, вопрос о том, кто представляет мессианский класс в современных условиях, остаётся открытым. Славой Жижек поясняет:
- С именем "Ильича" сегодня происходят забавные вещи. Вы помните тезисы Ленина об исчерпавшей себя социал-демократии. Так вот, подобные идеи стали уже почти расхожим местом в современной социологии. Самое любопытное, если убрать имя Ленина, очень просто будет организовать конференцию на тему об исчерпавшей себя парламентской демократии и о том, как развивать новые демократические формы. Но добавьте имя Ленина к названию конференции, и у вас будут большие проблемы. В нашей сегодняшней конкретной ситуации имя Ленина обладает мобилизующей силой, возвращение к Ленину вовсе не означает возврата к новой централистской партии, нет, простите, возвращение к Ленину означает, что Ленин мертв, мы должны его изобрести заново и полностью. Это было моим посланием с самого первого дня конференции. Мне жаль, если вы разочарованы. Но моя цель и состояла в том, чтобы разочаровать всех нас.
В перерыве я поинтересовался, в чём же видят смысл конференции её гости? Томас, социалистическая организация "Рывок влево"/Германия:
- Для меня лично конференция дала ответы на вопрос о том, каково философское значение Ленина. Докладчики замечательно разработали взаимосвязь между теорией и практикой, интересно было узнать и какие тексты Ленина следовало бы перечитать, например "Государство и революция", или "Что делать". Мне кажется, что это очень интересный эксперимент поговорить о Ленине из актуальной перспективы, в условиях, когда в обществе и в буржуазных СМИ по поводу Ленина, его идей и роли в истории существует однозначное, резко негативное мнение. Для меня это позитивный признак того, что социалистическая политика является возможной и к её темам существует широкий интерес. Решающей здесь является экономическая ситуация в мире. В сравнении с 1968-м годом ситуация капитализма значительно ухудшилась. Принимая во внимание кризисные тенденции, Ленин и Маркс приобретают определённую актуальность. "Что делать?" звучит в этой ситуации как вопрос о формах организации, что рассматривалось в докладах участников конференции с философской точки зрения. В конкретном выражении это значит, проявлять больше решительности, обращаться к людям, ведь далеко не все апатичны и пессимистичны, и многих можно привлечь к участию в протесте.
Джефф Браун, "Социалистическая рабочая партия", Манчестер/ Великобритания:
- В ситуации, когда всё шире проявляется реакция населения на диктат транснациональных концернов и организаций, складывается настоящее международное движение протеста, и вопрос в том, как организовать этот гигантский потенциал. Ленин является примером, личностью, которая была готова последовательно продумать такую концепцию, и реализовать её.
Однако, дефиниция политического действия, как акта, которая остаётся в итоге, выглядит довольно скромно. Если это и есть то единственное, что осталось от Ленина, в отсутствии новых политических концепций, в отсутствии партии, то возникает опасность, что постулат "аутентичного акта" может оказаться пустым жестом?
Младен Долар:
- Трудно сказать. В конференции участвовал целый ряд последователей ленинизма, различных направлений, и мнения были крайне дифференцированы. Доклады в целом были не так уж плохи, все участники продемонстрировали высокий уровень компетентности, и я лично узнал много нового. Я не являюсь последователем ленинизма, но мне было интересно узнать малоизвестные факты и философские интерпретации. Но, когда возникли вопросы: что следует из "ленинского жеста"? Что можно предложить, как это можно развить? - дискуссия зашла в тупик. Докладчики реконструировали "ленинский образ действий", но когда возникал вопрос, что из этого следует, какова релевантность этих идей сегодня для нас, нельзя было получить вразумительный ответ. Как заметил Славой Жижек, подводя итоги конференции, эти ожидания изначально не были оправданы и оказались обманутыми. Ожидать, что мы разработаем новую политическую концепцию, новую организацию, партию, или, было не верно. Не только позиции участников конференции, но те ожидания, которые они связывали с этим форумом, очень сильно расходились. Даниель Бенсаид, например, заметил, что невозможно говорить о политике без партии, нельзя делать левую политику, не имея партии. Партия - единственный путь и возможность влиять на политику. Алан Лацарюс, другой французский участник, оппонировал, что время партий прошло, партия не является структурой, пригодной для современного общества. Забудьте партию ленинского типа и революцию, мы живём в совершенно иное время. Это мнение поддержал и Даг Хенвуд.
Доклад Дага Хенвуда назывался "Что значит быть ленинцем в 2001-м году", и, как мне кажется, он мог бы просто сказать - ничего не значит, и конференция закончилась бы на полчаса раньше. Признавая, что нигде в мире условия не являются подходящими для возникновения партии ленинского типа, что рабочее движение в безнадёжном состоянии, что марксизм исчезает из программ университетов, Хенвуд, делает вывод, что марксисты и ленинисты в виде альтернативы могут принять участие в новых, массовых социальных движениях. Движение антиглобалистов, Сиэтл, Прагу, очень часто приводили в качестве примера и другие участники конференции. Но где же тут взаимосвязь с "ленинским жестом"?
- Сиэтл действительно фигурировал в целом ряде выступлений. Это понятно, ведь это реально существующее и довольно массовое социальное движение, но оно не имеет идеологической базы, оно не является ни ленинистским, ни даже марксистским. Сиэтл объединил довольно разнородные группы населения в самых разных странах мира. Но на удивление, и, в общем-то, вопреки всем ожиданиям, это движение получило развитие, приобрело размах и перманентность. Сиэтл повторяется в различных регионах планеты. В этом отчасти присутствует и момент карнавализированной инсценировки. Но, как отметил Даг Хенвуд, это движение имело успех, каждый раз, влияя на повестку дня международных конференций, против которых затевались акции. Протест каждый раз становился поводом для рефлексии участников глобальных экономических форумов в Сиэтле, Праге или Давосе. Протест вызывал замешательство и принуждал их к ответу. МВФ был вынужден принять к сведению и обсудить требования антиглобалистов.
А, что же происходит с правдой, то есть с истиной как политической и философской категорией?
- Упоминание "истины" как философской и политической категории само по себе является сегодня провокацией. В ситуации постмодерна, это вещь страшно немодная. "Истина" звучит как жуткий анахронизм. Мы говорим сегодня о плюрализме языковых игр, и "истина" представляется лишь одной из языковых игр. В ситуации, когда общепринятым является представление о конце метанарративов, само возвращение к устарелому представлению об истине собственно и является "моментом истины". Предположить, что существует "истина", значит сделать политический стейтмент. Я, как и Славой Жижек, работаю с теориями Лакана, с психоаналитической теорией Лакана. И я полагаю, что может быть самый важный пункт этой теории выдержать "момент истины", не бояться этого момента, не испугаться этого слова.
На фоне крайне потребительского отношения к интеллектуальным ценностям на Западе, замысел Жижека, в обход расхожих представлений, поговорить о Ленине, может вселить надежду, что есть ещё "другие пути". Но так ли это? Существует ли ленинизм сегодня или же это всего лишь риторическая фигура? Вот комментарий историка и филолога Гасана Гусейнова:
- Существует ли ленинизм как доктрина сегодня? Конечно, существует. В чём смысл сегодняшнего ленинизма? Его довольно просто сформулировать. Внешние признаки: говори помудрёнее, а действуй как можно проще. Как-то в конце 80-х - начале 90-х годов, когда и слова-то политтехнология не знали, главный сегодня в России политтехнолог Глеб Павловский сказал, что разоблачение Ленина и ленинизма превратилось в мелкооптовый бизнес. И сделал из этого, казалось бы, просто остроумного наблюдения, очень практический вывод. Если акции политика растут и в ходе расставания с этим политиком, значит, дело не в нём самом, а в олицетворяемом им продукте. Политтехнология и ставит на ленинизм как продукт. А как продукт ленинизм - это акционизм, или политическое действие любой ценой. Простая сторона как ленинского, так и новейшего политтехнологического акционизма, - это злоупотребление ожиданиями толпы, игра на низменных страстях людей, примитивизация жизненных целей, ненависть к интеллигенции как бездеятельной созерцательности. Поэтому, когда организаторы конференции говорят, что "наследие Ленина неактуально", они лукавят. Правильно сказать иначе: оно малоприятно, но очень актуально, архиактуально, и в Европе, и в Америке, и в Азии. Триумф политтехнологов на родине Ленина - лучшее тому подтверждение. Простую суть ленинизма - перевернуть мир, заставив массы людей повиноваться компактному аппарату принуждения, - эту простую суть ленинского действия, которой Ленин никогда не скрывал, участники конференции рассматривают как "жест", как "фигуру речи". Если бы Лукич не был с недавних пор курёхинским грибом, а был бы жив, он бы сказал так: опять господа либералы предались смехотворному постмодернистсткому словоблудию. Философы собрались погреться у воображаемого костра, который непременно развёл бы под ними главный герой сходки.
Мой отзыв, однако, не только отрицательный, но и положительный. Пусть немножко обидно наблюдать интеллектуальный триумф давно мумифицированного вождя мирового пролетариата над сегодняшними философами, всё-таки разговор о Ленине нужен. Он хотел переделать мир путём насильственного создания из подручного материала нового человека. И в том и в другом Ленин преуспел. Два его самых способных, хотя и не очень любимых, ученика - Сталин и Троцкий, оба - до конца жизни клявшиеся именем учителя, - воплотили в своём политическом акционизме ключевые принципы именно ленинского наследия. Четыре поколения кормились этим именем и до сих пор с успехом просят денег на проведение конгрессов. Эта проблема не желающего стареть бездетного дедушки Ленина стоит в полный рост, хотя мумия его и лежит в самой дорогой из московских гостиниц.
Подводя итоги, остаётся заметить, что, в общем, результаты конференции - скромные. Характерное для современной интеллектуальной ситуации требование перемен без желания приложить к ним иное усилие кроме "жеста". Ленинского жеста. Тема следующего форума, который Институт культурологических исследований организует в Эссене в марте, - "Утопическое мышление".
Виктор Кирхмайер